В гостиной жужжала муха. Надоедливая громкая большая, какие летают жаркими днями у конюшни, она делала над сервированным столом большой круг, по завершении которого каждый раз пыталась вылететь в закрытое окно. Встать, раскрыть ставни и выпустить насекомое, было выше всяких сил. Позвать служанку, чтобы та сделала это, было возможно, однако не хотелось. Четыре минуты утренней тишины, на которые ежедневно опаздывала к завтраку матушка, а в месте с ней и папенька, были святы для Адель. В них гарантированно не было сонма воображаемых благопристойных девиц, которые осуждающе поглядывали на нее в случае недостойного леди поведения. Т.е., практически всегда. А потому Адель решила раствориться в раздражающем звуке.
Жжжжжжж, бямц! Жжжжжжжжж, бямц! Жжжжжжжж, бямц!Жжжжжжж, бямц! Жжжжжжжжж, бямц! Жжжжжжжж, бямц!
Жужжание напоминало звук пропелллера новой летающей машины мистера О’Рейли, которую он демонстрировал на городском празднике. Сидя в кабине, он белозубо улыбался газетчикам, поправлял белый развевающийся от ветра шарф и дарил улыбки женщинам. Каким образом он умудрялся улыбаться одновремнно двумя разными способами оставалось для Адель загадкой.
Машина в тот день так и не летала, однако речей было сказано много, а фотографий с мэром города сделано еще больше. Впрочем, что парящая в небе, что стоящая за городской стеной, машина пленяла воображения. Жужжание мотора сулило какие-то неясные наслаждения, неизведанные ощущения… Приятные неизведанные ощущения, - следуя заветам матушки Адель старалась быть практичной и конкретной даже в мечтах.
Очередное «бямц» вернуло Адель из далеких грез в более близкие. Она добавила в воображаемую картину изредка падающие на корпус машины желуди, и снова могла наслаждаться ею. Солнечный день, жужжащий мотор, Мистер О’Рейли, прекрасный, как юный Парис, похищающий ее, Адель, прекрасную, как Елену…
Одна из воображаемых девушек, та, что стояла в сторонке и выглядела не так благопристойно, как остальные, приподняла бровь. Действительно, в реальности Мистер О’Рейли не был прекрасен. По мнению Адель, он не был даже красив. Хотя девушки в ее голове были категорически с ней не согласны. По их мнению, Мистер О’Рейли всего лишь был не так красив, как его годовой доход.
Сочетание изящества черт и суммы ренты беспокоило Адель давно. Зависимость этих двух качеств была для нее очевидна. Жизнь или феи, тут Адель допускала вариативность, наделяя человека готовым доходом, теряли большую часть своей силы, на внешнюю привлекательность уже не оставалось никаких ресурсов. Формулу, сочетающую в себе оптимальные соотношения состояния, репутации, привлекательности и некой таинственной ауры, отвечающей за радость создания наследников, Адель пока не нашла.
Четыре минуты прошли, маменька вплыла в гостиную, папенька привычно появился сразу на своем месте за столом. Близилось время Утренней Беседы За Чаепитием. Сначала обсуждалась погода, затем вчерашние события, а под конец - планы на день. Обычно планы повторялись раз в три дня.
- Дорогу из Лье размыло, не дорога, а море! – начала баронесса весомо - Леди Чартоу не сможет приехать к нам на обед. Она прислала гонца с извинениями.
- Какая жалость – прокомментировал барон; он был идеальным собеседником.
- Гонец плыл? - спросила Адель.
- Гонец скакал, Аделина. Как любой другой гонец! –
Адель потупилась. Укоризненные взгляды воображаемых девушек дополнили молчаливое неодобрение баронессы.
Перспектива перевести Утреннюю Беседу в Дневную За Вышиванием Адель не вдохновляла.
- Я, пожалуй, пройдусь сегодня. Мне бы хотелось присмотреть новых лент для шляпки.
- У тебя ведь новая прекрасная шляпка, она не требует лент.
- Носить полностью готовые шляпы, маменька, дурной тон. Тем более, когда их всего четыре и только одна из них новая.
Погода была не холодной и не жаркой, солнце светило не ярко и не тускло, ветер дул не сильный и не слабый. Это был раздражающе, невыносимо приятный день. Галантерейная лавка давно осталась позади, Адель шла по городу без цели. Можно было бы сказать, что девушка погружена в мысли, однако это было бы неверно. Адель была погружена в отсутствие мыслей. Приятная пустота, в которой не было ни одной мало-мальски благопристойной барышни, нравилась Адель чрезвычайно. Она бродила по улочкам до тех пор, пока не осознала, что четвертый раз проходит мимо зеленой двери неизвестного ей магазина. Сияющая медная ручка в форме головы льва манила девушку. Так и хотелось протянуть руку и открыть дверь.
Поколебавшись с минуту, Адель решила, что ничто не мешает юной леди посетить незнакомый магазин. При определенных усилиях фантазии дверь даже походила на вход в галантерейную лавку. А уж в таких местах Адель не терялась.
В лавке было сумрачно и прохладно. На полках стояли всевозможные банки и баночки, пузырьки, флакончики, диковинные безделушки, драгоценности и попросту мусор. Это никак, ни при каких усилиях фантазии, не походило на галантерею. Это не было вообще ни на что похоже. Девушки в голове Адель защебетали что-то благоразумное, а одна, та, не особо благоразумная, жадно оглядываясь по сторонам, наоборот, шептала что-то воодушевляющее.
- Добрый день – раздался вдруг голос от прилавка.
- Добрый – поздоровалась Адель, стараясь сохранить вид уверенный и не удивленный. Девицы в голове покачали головой, не одобряя такого приветствия.
- А нет ли у вас красивых лент?
- Здесь есть все – ответил продавец. Больше всего на свете вы хотите красивых лент?
- Да... Нет!
- Так да или нет? – Лавочник улыбнулся.
- Ну, разумеется, нет! - Адель укорила сама себя за неподобающее леди нуканье. - Как можно больше всего на свете хотеть разноцветных лент?
- Вы даже представить себе не можете, что можно желать больше всего на свете. – Казалось, улыбаются не только губы, а и глаза лавочника. Разноцветные глаза.
- У вас необычные глаза - сказала Адель и тотчас укорила себя за бестактность.
- Спасибо, - широко улыбнулся хозяин лавки, - мне говорили.
Адель вновь упрекнула себя, теперь уже за банальность. Отчего- то воображение рисовало прекрасных девушек в прекрасных платьях, которые на наперебой расхваливали глаза лавочника. В их взглядах, направленных в на Адель, читалось превосходство и легкое презрение. Адель покраснела и тотчас укорила себя и за это. Подняла глаза и вновь покраснела - таинственный продавец был чарующе, непростительно для джентльмена красив.
- Ваша лавка, наверное, совсем не приносит дохода?
Воображаемые девицы издали мученический стон, будучи не в силах переносить столь вопиющего нарушения этикета.
Казалось, хозяин загадочного магазинчика несколько обескуражен. – Доход? У меня есть все сокровища мира, а дохода, кажется, действительно нет.
Теория Адель нашла очередное подтверждение. В ее мыслях странным танцем кружились образы уютной гостиной, большого поместья, прогулки подруку, непонятно откуда взявшиеся наследники и желание делать новых. Был там и самолет мистера О’Рейли, где на месте мистера О’Рейли сидел незнакомец из лавки, а на месте почетной грамоты от мэра - Адель. Самолет летел над экзотическими странами, пролетая за секунды целые континенты. Белый развевающийся шарф лавочника пах приятным мужским ароматом. Стоило лишь подумать о шарфе, как в тот же миг Адель почувствовала запах парфюма. Он был в точности таким же, как представлялся. Благопристойные девушки в голове Адель били в колокола и находились на грани паники.
- Меня зовут Адель. – услышала Адель свой голос - А Вас? - Все-таки она была девушкой практичной, и летать на самолете с незнакомцем, пусть и в грезах, не собиралась.
- Зовите меня Лавочник. Так чем я могу помочь Вам? Чего бы Вам хотелось?
- Я не знаю Вашего ассортимента - чуть кокетничая, сказала Адель
- Боюсь, я и сам его до конца не знаю. Здесь есть все, чего Вы желаете.
- Все, что я пожелаю? Полагаю, это будет сильно дорого?
- Да, я возьму у Вас то, что Вам дорого
- Маменьку? - недоверчиво спросила Адель. - Для чего вам сдалась престарелая баронесса с дурным характером?
Лавочник расхохотался так, как ни один джентельмен никогда бы себе не позволил. Это был искренний, низкий и в тоже время звенящий мужской хохот, очаровавший Адель. - Вы правы, баронесса будет товаром, ценным лишь узкому кругу покупателей. Однако зашедшие сюда не уходят без покупки. Скажите мне, Адель, чего вы страстно желаете, и я пойму, что Вам дорого.
- Немного искренности, быть может? - В голове Адель раздались решительные шаги одной-не-очень-благоразумной девицы. По ее взглядом она продолжила - Горсть впечатлений, щепотку разрешимых препятствий, таланта пару унций, годового дохода пару тысяч и непременно сердечного трепета. - Девушки в голове Адель испугано притихли, она прекрасно их понимала. - По-моему, я пытаюсь купить у Вас вкусный пирог, а точнее ингредиентов, чтоб его испечь – Адель рассмеялась, несмотря на то, что ей было нестерпимо грустно. Кажется, секрет мистера О’Рейли был разгадан, испытывать два ощущения одновременно не было затруднительно.
- Вы умете печь?
- Умею, хотя маменька не одобряет.
- Хотите попробовать моего пирога с чаем?
- Хочу - с удивлением ответила Адель.
Чай был необычным. Без молока и с какими-то неизвестными специями, дававшими ему терпкий, сладковато-горький вкус. Пирог был великолепен.
- Теперь я непременно должна угостить Вас своим – улыбнулась девушка - а сегодня мне пора прощаться.
- Прощайте, Адель.
- Я зайду завтра. Дождитесь меня, мистер Лавочник. Непременно дождитесь. Завтра я навещувас с пирогом.
- Никогда не отказывал женщинам. Тем более, я продал вам товар в кредит за этот пирог.
- Что же за товар я купила у Вас?
- Жизнь.
Адель рассмеялась. Толпа благоразумных девиц в ее голове разлетелась вдруг как от порыва ветра. И даже одна не-сильно-благоразумная девушка растворилась без следа. В голове у Адель не было никого, кроме нее, и только пара изумительных шляпок еще пару минут покружились в воображаемом воздухе. Я заняла второе место, чему сильно рада. Сдавая была уверена, что слила. Сюрприз)